Операция «Шедевр»  - Роберт Уиттман

— Итак, из-за бостонского дела возникла проблема, — сказал Пьер. — Твои друзья Фред со товарищи из ФБР просят нас подождать. Не брать картины прямо сейчас. Ты понимаешь почему?

— Да, понимаю. — Когда Андре и его коллеги-офицеры завершат дело Пикассо арестами, воры узнают, что кто-то из причастных к нему на самом деле был стукачом или полицейским под прикрытием. Подозрение, скорее всего, падет на Андре и, возможно, на его американского партнера Боба, чья добросовестность помогла Санни и Лоренцу убедить воров сотрудничать с Андре. И тогда использовать Лоренца и Санни для возвращения картин Гарднер будет невозможно.

Я понимал дилемму Пьера. Он не мог упустить картины Пикассо стоимостью шестьдесят шесть миллионов долларов. Если бы стало известно, что он не вернул полотна, решив сделать любезность ФБР, разразился бы скандал и, скорее всего, его карьера оказалась бы под ударом.

Я предложил Пьеру вот что: во время полицейского налета притвориться, будто арестовали его агента под прикрытием. Тогда воры не поймут, кто их предал. Как минимум мы выиграем время.

Пьеру понравилась идея.

— Ты хороший шахматист, — сказал он и пообещал так и поступить.

Невероятно, но во время парижской операции приказ Пьера не был выполнен: французский спецназ не арестовал тайного агента вместе с ворами. Хуже того, во время допроса другой француз-полицейский подтвердил одному из воров, что покупатель на самом деле был агентом под прикрытием. Ворам в Париже не потребовалось много времени, чтобы связать Андре с Лоренцем и со мной.

Пьер позвонил и извинился за провал. Он сказал, что это произошло случайно, и я поверил ему.

К сожалению, последствия наступили незамедлительно, и самые серьезные.

Через несколько дней после операции по возврату Пикассо позвонил Лоренц. Он был в панике.

— Они хотят убить меня! И тебя! Тебя и меня! Они хотят убить нас обоих!

Я велел ему успокоиться и начать с начала. По его словам, партнеры похитителей Пикассо сейчас в Майами с Санни и требуют ответов от Лоренца и денег на адвокатов для воров.

— Я был в видеосалоне, — пробормотал Лоренц. — Ты же знаешь, я хожу туда каждый вторник за новыми фильмами? Они проследили за мной, хотели посадить в машину и увезти. Я же говорил, эти парни не шутят.

— Как ты сбежал?

— Я увидел их из салона и попросил жену позвонить по номеру 911, а когда полицейские приехали, я вышел поговорить с ними.

— Умно. Ты сейчас где?

— В гостинице. Loews. Сюда можно привести собак. — Лоренц обожал двух своих дворняжек и брал их повсюду. Он начал хвастаться размером и стоимостью номера, и я не стал его перебивать. Мне надо было подумать.

Я хотел побольше узнать о бандитах, угрожавших Лоренцу. Во-первых, они могут привести меня к пропавшим картинам из музея Гарднер. Во-вторых, они угрожают мне. Но я должен найти такой способ вмешаться, который окажется правдоподобным для Лоренца и не очень странным для Боба Клэя. Здесь у меня имелось преимущество. Лоренц не знал, что я в курсе, как он назвал ворам мое имя, говоря о партнере Андре. Мне следовало знать только то, что французские воры никогда обо мне не слышали.

Так что я сказал:

— Лоренц, притормози. Ты сказал, что они хотят убить и меня. Почему меня? Я всего лишь прочел электронные письма, которые ты мне отправил. Я не участвовал в сделке.

Лоренц попал в ловушку и стал пенять на Санни.

— Санни сказал им, что ты партнер Андре и мы можем доверять ему, потому что доверяем тебе. Теперь они хотят знать, где ты живешь. Они желают убить тебя, ведь ты виноват в том, что их друг в тюрьме.

Я взорвался.

— Что за?.. Почему Санни так сказал? Ладно, черт с ним! Что эти типы о себе возомнили? Я хочу встретиться с ними! Устрой это!

Лоренц перезвонил на следующий день. Мы встретились с двумя французами в баре роскошной гостиницы во флоридском Голливуде. Через три дня.

Оперативный план встречи в гостинице был общим компромиссом. Как позже от руки написал один сотрудник ФБР на титульном листе своего итогового отчета, он выглядел как «полный бардак».

С учетом всех обстоятельств меня официально вернули в дело, но Фред дал понять, что это временно. Он настоял, чтобы я на этой встрече как-нибудь представил его секретного агента из Бостона. Того, кто должен был заменить меня, звали Шон, и он часто изображал бостонского бандита. Мне было велено поручиться за него, объяснить, что он теперь будет заниматься сделкой с картинами из музея Гарднер. Я сомневался, что это сработает. Шон был хорошим парнем, но ничего не знал о международных сделках по предметам искусства. Да и дело Пикассо уже напугало французов — в этом и был смысл встречи. В общем, самый неподходящий момент, чтобы заставить их переключиться на незнакомого человека.

— Что, если эти люди откажутся иметь дело с Шоном? — спросил я. — И будут настаивать на работе со мной? Что мы скажем?

— Скажем, чтобы проворачивали свои дела в другом месте, — ответил Шон.

Я рассмеялся.

— Серьезно? Как насчет того, чтобы использовать их? Взять ситуацию под свой контроль? Может, завуалированно пригрозить им?

— Никаких угроз, только не от меня, — сказал Шон. — Не хочется, чтобы кто-нибудь записал разговор, где я кому-то угрожаю.

Шон больше хотел прикрыть свою задницу, чем защитить мою. Я решил не тратить силы на споры с ним.

Прежде чем пойти встретить Лоренца в холле, я сунул в каждый карман по пистолету. Впервые за девятнадцать лет я шел на операцию под прикрытием с оружием. Но ситуация была особенная: мне угрожали. Те, с кем я планировал встретиться, не картину хотели продать, — они желали знать, почему им не надо убивать меня.

Пока я прятал оружие, Фред бросил на меня взгляд. Я сказал ему:

— Если эти люди начнут доставать меня, я их убью.

— Пожалуйста, не надо ни в кого стрелять, — ответил Фред.

— Я не хочу ни в кого стрелять и никогда не стрелял. Но эти ребята уже сказали Лоренцу, что хотят убить меня.

Шон навострил уши.

— Они настолько опасны?

— Да, — сказал я. — Лоренц рассказал мне об одном из этих парней. Он помешан на ножах. Парень порезал себя на первой встрече с Лоренцем, чтобы показать, насколько он крут. Раскроил себе руку и сидел, не перевязывая рану. Кровь текла, и это выглядело страшно. И он сказал Лоренцу: «Боль для меня — не проблема. Это и есть смысл жизни». Вот так, Шон. Я отношусь к таким парням серьезно.

Мы с Шоном встретили Лоренца в холле.

Прежде чем мы вошли в бар, Лоренц описал двух потенциальных убийц, ожидавших нас вместе с Санни. Он называл их «Ваниль» и «Шоколад». Ванилью был белый, с длинными темными волосами и кривым носом. Шоколад — чернокожий, лысый, на зубах серебристые брекеты. Именно у него был пунктик насчет ножей и комплекция футбольного полузащитника.